Книга Знаки судьбы - Лина Диас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он откровенно лгал, но Реджи этого не знала. Со стороны торгового зала донесся шум. Похоже, Колби там с кем-то спорил – скорее всего, с папашей Реджи. Макс понимал: время у него на исходе.
– Реджи, говори быстрее. Имена! Или я везу тебя в тюрьму.
Она быстро протарахтела имена.
Он записал их, слыша, как шум приближается.
– Да они вовсе и не пытались ее убить, – продолжала Реджи. – Разве они сами не сказали? Те, что сотрудничают со следствием?
– Может, да, а может, и нет. Главное – поторопись и рассказывай, что знаешь, а то как бы я не передумал просить за тебя судью.
– Они должны были просто напугать ее… А потом увезти…
В коридоре послышались вопли. Реджи испуганно посмотрела на дверь. Макс хлопнул ладонями по столешнице, и она вздрогнула.
– Договаривай, Реджи! Они собирались похитить мисс Кейн? Ты это хотела сказать?
– Да. Но совсем ненадолго. И они точно не собирались никого убивать.
– И ты всерьез думаешь, что я тебе поверю? У них были штурмовые винтовки! Они обыскивали магазин, искали ее. Конечно, они хотели причинить ей вред.
– Не хотели, клянусь! Они должны были…
– Реджи, заткнись! – послышался крик из-за двери. – Ничего не говори копам!
Она снова вытаращила глаза и нерешительно прикусила губу.
Снаружи послышался глухой удар. Чем-то тяжелым бухнули в стену. Судя по всему, половина всех полицейских пыталась не дать ее отцу ворваться сюда.
Реджи пришла в замешательство. Она переводила взгляд с двери на Макса.
– Реджи, идиотка, требуй адвоката! – вопил снаружи отец.
Она покосилась на Макса – лицо у нее снова стало самодовольным.
– Надеюсь, ты хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко и тебе сократили срок? А я помогу тебе, только если ты расскажешь, почему налетчики искали Бекс? Кто их нанял? Рассказывай, Реджи!
Она снова посмотрела на дверь; из коридора доносились вопли ее папаши.
Макс выпрямился.
– Отлично! Хочешь провести ближайшие десять – двадцать лет в тюрьме – это твой выбор. – Он развернулся и зашагал к двери.
– Подождите!
– Да? – Он обернулся.
– Они должны были куда-то ее увезти. Клянусь, я не знаю, куда. Но они должны были заставить ее говорить на камеру.
– О чем говорить?
– Они хотели, чтобы она призналась в убийстве какого-то парня… кажется, его звали Бобби.
Он застыл на месте.
– Колдуэлла? Бобби Колдуэлла?
– Точно. Да. Они собирались записать ее признание. А пленку собирались отдать…
Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял Сэм Оливер – рост метр девяносто, вес сто килограммов. Он метнул на Макса злобный взгляд и повернулся к дочери.
– Не говори ему ни слова больше!
Девушка кивнула, похоже, отца она боялась больше, чем Макса, и, придя в себя, заявила:
– Я требую адвоката.
Бекс уже забыла, каким чистым и ясным бывает ночное небо за городом. Звезды сверкали, как бриллианты, и огни большого города не приглушали их. Бекс рассеянно водила пальцем по подлокотнику белого плетеного кресла в маленьком солярии, который сейчас уместнее было назвать лунарием, – шел одиннадцатый час ночи. Отец обустроил солярий на крытой веранде, когда Бекс еще была маленькой. Он любил работать руками, всегда что-то мастерил, переделывал в доме, чтобы порадовать маму.
– Бекс, ты как?
Она вскрикнула от удивления и, обернувшись, увидела в дверях между кухней и солярием Макса.
– Макс?! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
– Извини, – ответил он. – Я не собирался тебя пугать. Проезжал мимо, увидел, что у тебя горит свет, и решил зайти. Я стучал – громко – несколько раз. Ты, должно быть, отсюда не слышала. Ты не вышла, я забеспокоился и открыл дверь своим ключом.
Он показал ей ключ и бросил его на плетеный столик.
– Много лет назад ключ дала мне твоя мама. Обычно я приглядывал за домом, когда она уезжала из города. Она просила меня поливать цветы и проверять, не случилось ли чего. Прямо она никогда не говорила, что едет к тебе в Ноксвилл. Но догадаться было нетрудно. Знаешь ли, в таком маленьком городке все сразу замечают, когда за кем-то приезжает лимузин с нездешними номерами.
Он шагнул ближе, обходя диван. Потом резко остановился, она сразу поняла, что он смотрит на нее.
Вспыхнув, Бекс схватила со спинки дивана плед и прикрылась. Она пришла в солярий в одной ночной рубашке и трусиках. Правда, Макс ее видел всякой. Но это было в прошлой жизни.
Он вздохнул, достал папку и положил на узкий столик перед диваном.
– Нам надо поговорить.
– О чем-то, что содержится здесь? – уточнила она, указав на папку.
– Да, и не только. Вряд ли мне удастся уговорить тебя среди ночи поехать в участок для допроса на камеру.
– Ты когда-нибудь перестанешь просить меня об этом?
– Да, как только мой босс перестанет этого требовать.
– Я поеду туда только в том случае, если меня накормят мороженым с шоколадной крошкой и свежей клубникой.
Уголки его губ дернулись в улыбке.
– И с шоколадным сиропом?
– Значит, помнишь!
– Я многое помню.
Она плотнее закуталась в плед.
– В нашем городке жизнь по-прежнему замирает в девять вечера. Кафе-мороженое давно закрылось. Разве что купить что-нибудь в «Смите»? Правда, круглосуточный магазин не сравнится с кафе-мороженым…
– Говоришь, ты проезжал мимо и увидел, что у меня горит свет? Возможно, я и не была в твоем новом доме, но ты сказал, что он стоит на соседнем участке с фермой твоего отца, это довольно далеко отсюда.
– А я не сказал, что случайно оказался рядом. Я надеялся, что ты еще не спишь. Повторяю, нам надо поговорить.
– Хорошо. Наверное, я попробую ответить на твои вопросы, только в участок не поеду. Ты понятия не имеешь, как мне там было плохо. Твой босс запер меня в камере на два дня! Мне было восемнадцать, я страшно перепугалась. Он выпустил меня только потому, что у него было недостаточно улик, чтобы предъявить мне обвинение.
– Знаю, я ведь тоже там был! Помнишь? – Он вздохнул. – Точнее, был бы, если бы ты мне позволила. Пришлось узнавать обо всем у других. Ты не пожелала меня видеть. Торнтон пропустил бы меня, если бы ты попросила!
– А чего ты от меня ждал? Ты сделал мне предложение, я тебе отказала. Через несколько часов я очутилась в тюрьме по подозрению в убийстве. Я не знала, что делать, и злилась. Я не могла, помимо всего остального, разбираться еще и с твоими задетыми чувствами.
